Тогда прекрасный мир точно был вокруг меня, я была юна, свежа, солнечна, собиралась целоваться, и абсолютно точно мне было все равно, насколько сильно мне нравится Сережа, потому что прекрасный мир был вокруг меня, а в его центре была я, на скамейке, в 13 лет, в своих фиолетовых штанах и целованная. Через час я должна быть дома и складывать портфель, было плохо с алгеброй, я предпринимала первые попытки побрить ноги и стеснялась пушка над губой, уже случилась первая мастурбация, но я всё ещё любила играть в барби. В тот день и с тем саундтреком мне был виден и хорошо понятен тот мир, где я всё смогу, где любовь, где семья, где дорога вверх кажется приятной лесенкой, по которой я скачу и скачу, влюбляясь на каждой ступени, где собой я могу воду заряжать, вселенную плавить, зажигать фонари.
Через 13 лет та же самая я шатаюсь по этому району, только взрослее, у меня две работы, у меня деньги, у меня больше нет фиолетовых скинни, но есть винтажные итальянские брюки, всё та же влюбчивость, которую я ношу, как украшение, одна морщина, правая носогубка. А скамейка стоит, ничего с ней не случилось. Я села на неё, наушники у меня с собой, я сижу и думаю: ну не дура ли? Я нахожу трек, офигевая от натяжности и глупости происходящего, вокруг меня — никого, а погода такая же, как и в тот осенний день. Включаю музыку, зажмуриваюсь от того, каким нелепым мне всё это кажется. Сижу — идентично, под ногами, кажется, абсолютно те же самые листья, как крестражи, которые не заметили время. Слышу знакомые ноты, и я в машине времени.
Оказалось, что стоило лишь начать, и вся натужность пропало, все стало таким естественным и опять понятным. Клянусь, ни одна реконструкция ни одной битвы не смогла бы быть такой натуральной, как моя реконструкция меня. Это был прекрасный селф-перфоманс, я была Мариной Абрамович, и перфомативное искусство удалось в тот день мне лучше всех. Я снова поняла, что я юна, что я свежа, что я люблю и что война обязательно закончится, потому что ничего не вечно. Будет будущее и будет прекрасный мир, который, казалось, исчез, погряз, скрылся. Мы потерпим, перетерпим законы, перетерпим власть, мы не должны были, но придется. Так выпало, что мы — сыновья и дочери своего поколения, и сейчас нам нужно ждать. Кто сможет — выйдет на улицы, у нас обязательно будет новый Робеспьер. Но мы своё обязательно получим.
Думаю, искажение времени вокруг меня было настолько сильным, что если бы где-то поблизости появился прохожий, он увидел бы на лавочке девочку в фиолетовых штанах. Трек закончился, он длился четыре минуты, мне снова стало 26 и неловко от тишины. Я встала и пошла домой, закатное солнце светило мне в спину, и в родном городе, на своем районе это опять была я, и в себе я снова несла любовь, надежду и обещание счастливого будущего. Без Сережи, к счастью, он теперь стартапер, исследует грибы в качестве пищевых добавок.